Я шел с небольшой группой солдат впереди, мы тыкали в снег заостренными кольями, щупали под собой твердую землю и обнаружив ее край, уводили солдат и обоз в сторону от полыньи. За нами, дрожа от ветра и холода, стуча обледенелыми валенками, тащилось все остальное усталое войско.
Вторые сутки, как покинули станцию и всё время торчим в снегу без варева и без хлеба, махорка на исходе. Хорошо было на станции. Вот где была благодать!
Рота вышла за деревню, спустилась под горку. Дорога здесь была гладкая, от снега очищена. Немцы заранее приготовили себе чистый путь.
Выглянул в проход, поднялся над окопом по пояс, вижу, подходят. Еще пару десятков шагов и они перед окопом стоят. Вижу между ними незнакомая рожа в маскхалате шевелится. Конечно немец! Где-то схватили черти! Аникин перед окопом стоит, и кровь на снег сплевывает. Сказать ничего не может.
— Ничего не хватил! И запомни! Среди вас, среди комсостава, много всяких изменников Родины и предателей народа. Мы здесь на фронте не замы и не помы ваши. Мы институт комиссаров. На нас держится фронт и вся тяжесть войны. Мы должны присматривать за вами и давать оценку вашего морального духа. Ты, наверное, забыл, что у тебя судимость, думаешь, что партия будет беречь не мою, а твою беспартийную жизнь? Нас политработников бросят под немецкие пули? А ты останешься жить до конца войны? Иди в каменный подвал и охлади там свои мозги. |И подумай как следует|. А то тут жарко у печки, у тебя мозги разомлели. Морально неустойчив, вот и пускаешься в рассуждения.
— Вы бросьте тут про бога! Вы могли договориться заранее между собой.