Мы встали за двери – так, чтобы лейтенант нас не увидел, когда войдет.
Глаза радиста вспыхнули надеждой. Он подался вперед на стуле, вскинул квадратный подбородок, впился взглядом в полковника, не смея дышать.
Зрелище было настолько необычное, что начальство на минуту утратило дар речи.
Я переночевал, сидя на жесткой лавочке в холодном здании вокзала. Утром взял посадочный талон в кассе и едва втиснулся в переполненный вагон.
– Кто стрелял? – крикнул Виктор, водя дулом автомата по сторонам.
– Товарищ подполковник – насчет «перестрелять». Нам бы хоть один автомат на группу. Неизвестно, как может сложиться ситуация, а с пистолетом не больно повоюешь, – заметил Свиридов.