Войдя, я нашел свободный столик и уселся. Через пару минут ко мне подошла официантка – симпатичная молодая женщина.
А в городе сразу в вагонное депо и – к начальству. К носу – удостоверение, чтобы проникся соответствующим пиететом.
Я стянул сапоги и улегся на нары. Под головой лежал ватник. В землянке было тепло, и я быстро уснул.
В землянке было темно, и я остановился у входа. Офицер чиркнул зажигалкой, зажег светильник из снарядной гильзы.
Изба основательная – пятистенка; бревна – сосна в обхват. Серьезно строили, на десятилетия.
Надо сказать, что жителям, имевшим несчастье прозябать под немцем в оккупации, сильно не повезло. В автобиографии они довольно долго – даже через десять-двадцать лет после окончания войны – обязаны были указывать факт проживания в оккупированной зоне. А во время войны население освобожденных территорий поголовно попадало под подозрение – не фашистский ли пособник? На работу в государственные органы и силовые ведомства их не брали. Как будто бы это жители были виноваты в том, что армия и государство бросили их на произвол судьбы, не смогли защитить или хотя бы организованно эвакуировать.