И пошло новое препиранье — допустимый грех мочиться с Божьей колокольни или недопустимый.
Юла встал у Быка за спиной, в трёх шагах, взвёл на обоих пистолях курки.
Они и правда скоро уснули, раскинувшись на тюфяках со свежим сеном и прижавшись друг к другу.
— Какой он царь! — перебил Фрол. — Пётр за морем сгинул, все знают. Упился до смерти. Заместо него Лефорт немца некого привёз. Доподлинно известно, и свидетели тому есть. Пётр-то тоже чертяка был, но хоть помазанник, этот же вовсе — бес. Не законный он государь, а вроде Лжедмитрия, которым наши прадеды из пушки пальнули.
Дядины глаза стремительно сузились, сверкнули молниями.
— Где ж я тебе бородатого хвата возьму? — завздыхал Ромодановский, отухмылявшись на затейника. — Времени-то нету. — Он достал из грудного кармашка брильянтовую луковицу, дар от самого Александры Даниловича Меньшикова. — Третий час уже.