Одно всё-таки захотелось рассказать. Про это Ильша часто думал, только поделиться было не с кем.
Обхватила богатырские плечи, насколько хватило рук, и прижалась щекой к его груди. Ни с кем на свете не было ей так ясно и просто, как с Ильёй. Пожалуй, ему одному и можно было пожаловаться на то, что больше всего мучило.
— Его височестф кназ-кесар Теодор Юревитш Ромоданоффски! Со своим адюшан ляйб-гвардии прапоршик Попофф!
— Ларион Михалыч! Я это, Алёшка, попа Викентия сын. Митрия привёз. Выдь-ка тихо, чтоб не видал никто…
Десятый удар грянет, когда царь, сорвавшись из армии, кинется выручать свою столицу и цесаревича.
— Разве что четверть часа ещё… — пролепетал Дмитрий.