Наступила тишина. Сверху ничего не доносилось, кроме шарканья да топтания.
— Ни в котором. — Никитин расправил плечи, приосанился. — Я не просто майор буду, а брандмайор, сиречь главный пожарный начальник. Эта служба по мне.
В первые дни бешеной скачки Автоном Львович ещё убивался из-за своего невезения, а пуще того страшился за сына. Ведь если Софья села в Кремле, она за пропавшую дочь, за стольникову измену весь зеркаловский род в пыль разотрёт — есть за что.
Отец снял с шеи образок, который собирался носить до Митиного первого похода, а там передать сыну ради сбережения в дороге и ратном деле. Теперь самое время.
Она смотрела на него с удивлением и чуть ли не страхом. Никогда раньше он её рукой не касался, никогда таким голосом не говорил.
— Уйду, вот крест святой! — забожился Алексей. — Со службы вовсе уйду! Если с Василисой буду, ничего мне не надо. Стану с ней в деревне сидеть!