Он присел на корточки, отогнул книзу раструбы журавлёвских ботфорт, задрал полы кафтана.
Такое дело откладывать — лишь зря время терять. В тот же вечер немедленно и полюбила, троюродного Фролку. Больше всё одно некого было.
— Подкрути сильней! — подошёл отец. — Что это у него глаза-то, а?
Внезапно наверху что-то заскрипело, захрустело. По шву, где балкон соединялся со стеной, пробежала трещина, расползлась. Офицер с казаком отпрянули назад.
— Хватит юлить, Фрол! Правду говори! Ты со шведами заодно?
С ботфортами Алёша управился решительно, по-военному. Вышел в сени, потихоньку отхватил от бархатной портьеры шпажным клинком два хороших лоскута. Разулся, обмотал ноги, как портянками, снова вдел — то, что надо. Хоть скачи, хоть пляши.