— А кто же тогда твои родители? — удивился Никитин.
Тот смерил Преображенского офицера презрительным взглядом.
Пока Алексей балагурил, а Дмитрий терзался, Ильша без дела не стоял.
Площадка, на которой висел большой колокол, была открытая, бесстенная. Ещё выше, под маковку, вела приставная лестница. Там, на самой верхотуре, судя по голосам, и расположился неведомый Фрол со товарищи.
— Стрельцы не немцы, часов на пузе не носют. Пообедали да пришли. Да вы поднимайтеся. Как ты на одной ноге-то вскарабкаешься, болезный?
Все трое изготовились к страшному. А только мало, надо бы крепче.