В общем, как же им было за Бабинькой не увязаться? Тем более, ковыляла она в сторону Татарской пустоши, дело шло к ночи — да не обычной, а новолетней, когда всякое случается.
Когда остался с нею вдвоём в горнице, а Лёшка вывел Митьшу для уединённого разговора, через малое время отправился за ними и он — якобы позвать Дмитрия, на самом же деле постыдно сбежал от Василисиных укоров. Да и попал из огня в полымя.
Гвардеец встал в пиитическую позицию: отвел правую руку, подбородок вскинул, локоны парика разметал по плечам.
На второй год сняли урожай, хоть пока ещё небольшой, но Нифонт продал редкостные плоды московским боярам и иноземцам по полтине штука, и тем окупил весь расход.
Дверь сарая была незаперта. Монашек сладко спал, раскинувшись на соломе, поверх которой была наброшена мешковина.
— Говорил я тебе, Жлоба! Хоть неделю просидим, а не может того быти, чтоб пан полковник нам весточки не дал! — воскликнул один. Говорил он по-русски чисто, гораздо лучше и Галухи, и самого гетмана. — Читай!