— Колымагу тут оставим, пойдём пеши. Там такое место — приметно будет.
Второй по могуществу человек в державе, князь-кесарь оставался на правлении всякий раз, когда непоседливый царь уезжал из столицы — почитай, большую часть года. То его величество умчит проверять, исправно ли строится средь болот новый город-парадиз, то пожелает осмотреть сухопутный воронежский флот, то, как ныне, отбудет в расположение армии.
Доктор что-то втолковывал «дяде» про свинцовые примочки и растирание висков уксусом, а больного уже несли вон.
Василиса ещё совсем кроха была, а уже примечала в тятиных глазах то ли робость, то ли брезгливость. Целовал он её только на Пасху, губами не касаясь. По голове или по плечу не гладил никогда.
Много всякого захватывающего и малопонятного происходило там, вдалеке, а Зеркалов всё томился, тратил попусту хорошие годы своей немолодой уже жизни.
За воротами, где на резных столбах Марс с Юноной, живёт гвардии майор Александр Васильич Кирьяков, бывший царский денщик, а ныне гофф-оберкамергерр его высочества наследника. Одноглазный при Кирьякове доверенный слуга, как Яшка при Автономе Львовиче.