Всё б хорошо, всё б ладно, если б не тоска по сыну, которая теперь мучила Автонома Львовича вчетверо сильней, чем в Пустозерске или Мюнхене. Ведь полсотни вёрст до Клюевки! Шесть часов рысяной скачки, если одвуконь. На повозке ехать — день.
Ничего она вроде бы не рассказала, а он ничего утешительного не ответил, но стало Василисе легче.
Отец и сын сидели в кабинете, ярко освещенном свечами. Трудный разговор с Кирьяковым уже состоялся, и провёл его Автоном Львович блестяще.
Однако стольник в правительницу всё равно верил. Знал: сдюжит, расправит крылья, всех подомнет-заклюет. И не ошибся.
Письмо, которое Дмитрий прочитал здесь же, у забора, прикрывая листок плечом от ветра, было такое.
Двинулись дальше, стараясь поменьше скрипеть. Затаиться бы где-нибудь, а только где тут спрячешься?