Пользы от первого допроса Зеркалов, однако же, не получил никакой.
К слугам подошёл кто-то третий, заговорил. Штрозак! Вот кстати.
Но здесь уж Лёшка с Митей взбунтовались. Им было не до бычков, обоих колотило от нетерпения.
Было бы это истинно золотое дно, а не направление, если б не кесарев строгий догляд. Многие знатные семьи щедро бы платили Автоному Львовичу ни за что — просто чтобы обошёл их своим страшным вниманием. Но Ромодановский был известен тем, что мзды отродясь не брал, богатств не стяжал и за корыстное умышление своих людишек, кто попадался, карал смертью. Так что животишек за горячие эти недели Зеркалов не нажил нисколько, ещё и поиздержался.
Алёша подошел, обнял друга. Постарался некрепко, но Митя всё равно охнул.
У двери, едва доставая башкой до середины косяка, стоял Яха, ко всему готовый. Ему объяснять лишнего не надо. Он уже и лошадей заседлал. Вдруг Автонома Львовича будто ударило. Ларионов сын Никитин? Ну-ка, ну-ка…