В первый же день Илья уехал куда-то на своём кресле, приводимом в движение посредством рычагов и хитрых зубчатых колесиков. Вернулся только к вечеру, сильно мрачный.
Трое помощников «слепых»: Попов, мастер Илья Иванов и Микитенко.
— Да-а, дёшево от тебя старый чёрт отделался! Помилованием да деревенькой несчастной… Но и ты хорош. Далось тебе имя «Никитин»! Был бы «граф Микитенко»!
В обычной семье, где живут по чину и обычаю, в страхе перед батюшкой-хозяином, девчонка нипочём бы не осмелилась, не будучи звана, к гостям выходить. Но Василиска привыкла своевольничать, как ей захочется. Сбежала вниз по лестнице резво, топотно, задрав подол до колен. Лишь перед входом в трапезную, откуда слышались голоса, встряхнулась, чинно выставила кверху подбородок, вплыла ладьёй-лебёдушкой: вот вам, любуйтесь.
Мастер неспешно уложил сложенное письмо обратно в ларец, завертел его так и этак, защелкал пластинками. Скоро секретная коробка опять стала сплошь гладкой, непроницаемой. Начальник сунул её в карман камзола. — Ступайте в дом. Ждите. И чтоб никуда.
— Глазаст ты. Пожалуй, он тебе сгодится. Только учти: Микитенко хоть и удал, умом не горазд.