Пришлось признать, что оплошал. От многого волнения и усталости.
Лицо бесстрашного Никитина утратило отрешённость, теперь оно было искажено от ужаса. Глаза неотрывно смотрели в одну точку — на высовывавшуюся из воды цепь.
За повозкой, перебирая копытами, шли два коня под бархатными попонами: большой вороной Лариона Михайловича и маленькая, но юркая лошадка для Мити. Доберутся до Москвы — пересядут в седла, как положено настоящим дворянам, а в тележке поедут поп с попёнком.
— Молчи лучше, дурак, — медленно пророкотал Илья. — А то в речку скину, не посмотрю, что ты маёр.
Звонаря Дмитрий разыскал быстро. Спросил у ночного привратника, тот сказал: брат Осия почиет в дровяном сарайчике, ибо за младостию лет и малостию звания не имеет своей кельи. Это было кстати — не придется среди ночи вламываться в келейный корпус, будить почтенных старцев.
— Коли ты к Фролу, должон слово знать, — осторожно сказал монах.