Прошлёпали по болоту еще немного — посуше стало. Вместо осин пошли ели. А затем донесся шум воды.
К избе несся игрушечный всадник: сам маленький, и лошадь тоже маленькая.
В длинной комнате какой рухляди только не было: богатые купеческие шубы и нищенские рубища, расшитые серебром сапоги и драные лапти, собольи шапки и дырявые колпаки. А ещё, всяк в своём отсеке, сумы да кисы, трости да палки, скоморошьи бубны с дудками — всего не перечислить.
Села к столу, стала разворачивать холщовую тряпицу. В ней что-то сверкнуло.
Когда Петя за какой-то надобностью отлучился, Василиса покинула укрытие, из которого подглядывала, и вошла.
— Меня и после Англии где толь не носило. — Лёшка плеснул рукой. — Когда посольство нашего царя до Вены доехало, я в императорском подданстве состоял. Ну и захотелось домой. Послы многих звали, всякого дела мастеров, да мало кто соглашался, боятся. Я же подписался. Хоть я и ломбардский уроженец, а не напугался варварской Московии.