— Живу я бирюком, катать мне некого, поэтому посадить тебя не могу. Вставай, тово-етова, поназади, держись мне за плечи. Брюхан на разбег не скорый, но как разойдётся, идёт шибко. Думать надо, быстро домчим.
— Понятно, — сказал Зеркалов, утеревшись. И тратить порох на злоупорного вора не стал.
Оружье у стрельцов было, на его недостачу никто не жаловался. Оно и понятно: у исконного стрельца мушкет, сабля да бердыш свои собственные, любовно хранимые. Когда вышел указ оружие из слобод в казну сдавать, отнесли ржавье старое, ломаное, а настоящий наряд попрятали.
— Для удобства. Лежишь, пить захотел — вона.
— Чего давать-то? — удивился Илья. — Пусти-ко, времени мало. Не то бежать придётся, я не люблю…
Лапу он положил на эфес, из чего следовало, что извинений не будет. Вот и хорошо, Алёшу это замечательно устраивало.