Меня научили, что обносить свою половину стола я должен, начиная со «старых» лейтенантов, однако доктор, к которому я был ближе всего, ухватил меня за локоть, жадно втянул воздух шишковатым носом.
— Уй ты моя, Мусенька, а вот тебе молочка. Кушай, солнышко. Кушай, лапушка.
Капитан откашлялся, заерзал на стуле. Они сидели у стола совсем близко друг от друга. Сидели и молчали. Агриппина вдруг порозовела, коснулась воротничка.
— Я прислан в Севастополь с той стороны лазутчиком. Я — шпион, — сказал он, глядя ей в глаза.
— Ужин переносится на завтрак. Затяни пояс, юнга. Ракетницу эту мы так оставить не можем.
За ним, растопырив руки, гналась баба в красном колпаке и переднике.