А больше ничего сведать не сумел потому когда господа начали расходиться дождик полил пуще и такие плащи были почитай у половины.
— До свиданья, Агриппина Львовна! — ответили два десятка звонких голосов.
Вот так, в напряжении ума и терзании сердца, завершился месяц июль.
Капитан — не боцман Степаныч. Как можно ослушаться?
Я не знаю, почему все молчат и чего так сосредоточенно ждут. Встаю на цыпочки.
Индеец смотрел на меня сердито. Если он и помнил имя, то повторить его не мог. Толкнул меня, показал: догоняй. И приложил палец к губам: только тихо!