Как же горестно и отчаянно я рыдал, сидя на ровной, твердой поверхности в кромешной тьме и не понимая, что за напасть на меня обрушилась!
Интерес в глазах кукольной пансионерки сразу погас.
Я вспомнил слова Степаныча, что если не удержусь и в официантах, то лучше мне утопиться.
Я снова стал глазеть на топорик. Очень уж затейный на нем был узор: будто змея оплелась вокруг рукоятки.
Однако когда начался спектакль, я не утерпел и пошел смотреть. Очень уж много диковинного рассказывали у нас в Севастополе про это представление. Будто благодаря всяким хитрым машинам и невиданным трюкам морское сражение в театре совсем как настоящее. Можно ль было пропустить такое диво?
Она на меня оглянулась, посмотрела, хоть и снизу, но все равно будто свысока.