— Вторая, один градус прибавить! Третья, один градус убавить!
Он заговорил быстро, потом еще быстрее. Хотелось объяснить как можно больше, прежде чем она отшатнется.
— Сегодня не получится. Потом как-нибудь…
Вокруг меня, и дальше, по всей береговой линии, прокатился единый стон.
Иноземцов оборачивается — впервые за всё время. Лицо неподвижное, будто сведенное судорогой. По-моему, он не слышал обращенных к нему голосов. И на отца Варнаву глядит, как сквозь стекло.
— Ты прав, Альфред, — признал Лекс. — Идея недурна. Низи, конечно, не откажет старому приятелю в столь патриотической просьбе. А в Севастополе вряд ли посмеют отказать такому рекомендатору.