Поскольку «Индей» был немой и ни с кем кроме капитана в общение не вступал, на судне к нему относились с опасливым почтением. Ну, а у меня для опаски были собственные причины. После того, как Джанко сжал мое плечо и каким-то образом убедил капитана взять меня в вестовые, никаких сношений между мной и индейцем не было, хотя мы часто оказывались рядом. Ночью я спал в коридорном закутке перед дверью, а Джанко — с другой ее стороны, на полу каюты. Нас отделяла только створка, и мне, бывало, снилось жуткое: будто черноволосый нехристь наклоняется надо мною спящим и впивается в меня огненным колдовским взглядом.