На крыльцо вышла посвежевшая и похорошевшая — еще как похорошевшая — Агриппина.
Я никогда не бывал на Лысой Горе в темноте. Когда днем разглядывал склон в бинокль, всё казалось просто: один куст повыше, другой пониже, меж ними кучка камней.
Обе слушательницы кивнули, причем Агриппина записала что-то в тетрадку. Я не мог уразуметь, что всё это означает.
Самое главное и самое ценное сведение заключалось в следующем.
— На! — Командир совал мне свой планшет. — Умри, но доставь! Беги, беги!!!
Несмотря на превосходное зрение, издали я не мог разглядеть, что там, в темном проходе происходит. Куда это смотрят и громогласный, но не главный начальник, и поп, и все остальные?