Ванесса помолчала. На ее лице внятно читались эмоции, и было нетрудно понять, что она снова замышляет какую-то каверзу.
Очнулась. Тесно, темно, слева пробивается свет. Попробовала шевельнуться и почувствовала, как стало легче. Стащив с нее недвижное тело, ее перевернули на спину, расстегнули и сняли с головы шлем. Осмотрелась. Она в том же узком Канатном проходе сидит спиной к стене. Ей дают напиться, помогают встать. Цела, только вся как ватная, и в ушах звенит. Кругом свои. Вернее, акраминцы. Впрочем, сегодня они и есть свои. Относят раненых в дверь лавки напротив, оттаскивают убитых. Справа, со стороны причалов доносится звон стали. Там рубятся.
На Ветку накинули халат. Все высыпали на веранду, с которой открывался вид в сторону моря. Цилиндрическая каменная громада освещена языками пламени, вырывающимися из немногочисленных бойниц. Пылает ярко, сверху донизу. Самый мощный факел – входные двери. Огонь яркий, с голубизной. Нет сомнений, что природа его неестественна. Кажется, Рик упоминал, что в боекомплекте одного из скутеров есть термитные боеприпасы. Словно в ответ на ее смутную догадку в кармашке загомонил блочок связи.
И еще казна выплачивала просто чудовищное количество пенсий и пособий. Содержала армию и флот. Обеспечивала подвоз чернозема и навоза. Платила жалованье учителям школ и чиновникам.
– Наняли. Да только разбойники их первым делом разогнали. Не самыми, видно, сильными бойцами оказались наши стражники.
Утром Рик разбудил ее еще до рассвета. Выпили по чашке чая, накормила Теда, подхватила заранее приготовленные корзины с пеленками-распашонками, и в путь. Пошли не к пристани, а через лес. К тому руслу, где когда-то повстречала Стама, Молчана и Федора. Рик тащил пару увесистых чемоданов да изрядный рюкзак за спиной. А Ветка, повесив обе корзины на коромысло и придерживая его одной рукой, второй прижимала к себе сынишку. Он быстро уснул, убаюканный мерным ритмом ходьбы.