Как только я очутился в траншее, раздался мощнейший взрыв. Взорвался наш фугас. Взрыв был такой силы, что смял стену дотА и разметал выбежавших финских солдат. Их тела лежали метрах в тридцати от этого, когда-то бывшего грозным, финского дота. Нашего товарища, нашего брата – Витюху Иванова, не было видно. Наверное, когда финны очнулись и выбежали из дота, он решил пожертвовать своей жизнью, но уничтожить это адское укрепление.
Если мы срочно не деблокируем окружённую дивизию, то уже завтра финны подтянут подкрепления и полностью закупорят эту единственную дорогу. А без подвоза боеприпасов, продовольствия и топлива, дивизия продержится ещё, максимум, сутки. Прорваться самостоятельно, в такой мороз, по заснеженному лесу, было невозможно – это было что-то из области фантастики. Тем более, когда на хвосте у тебя висят финские егеря. Даже для бойцов моего бывшего взвода двигаться по этому лесу было очень нелегко. А это были одни из самых лучших лыжников нашего батальона, и, к тому же, шинели у каждого были утеплены подкладкой из овчины.
Все эти воспоминания пронеслись в моём мозгу буквально за мгновенье. Следом пришло ощущение какой-то неправильности и нелогичности. Во-первых, это, конечно, холод и снег. Во-вторых, непонятно, почему я лежу, а не стою, привязанный к столбу, и почему тело совершенно не ощущает боли, которая мучила меня перед отключкой. И наконец, куда делся сарай и все находившиеся там.
Конечно, второй раз авантюра с захватом дота не пройдёт. Но провести диверсию, чтобы повредить пушки – почему бы и нет? Например, закидать амбразуру гранатами и, по-быстрому, пользуясь начавшейся неразберихой, улизнуть обратно в свой дот. Вот для того, чтобы проверить возможность незаметного подхода к 46 доту, я и хотел выйти из подземного хода. Насчёт минного поля, окружающего 46 дот, думать как-то не хотелось. Тем более я надеялся, что наш, совершенно бесполезный обстрел "Бофорсом" этого дота, мог, тем не менее, хоть немного проредить окружающее его минное поле. По крайней мере, когда с этого дота обстреливали нас из такого же "Бофорса", то несколько мин из нашего минного поля сдетонировали.
Вдруг в тесный окоп НП ввалились Сипович и Пителин, в одно мгновение, прервав все мои размышления. Теперь вместе со мной, Шерханом и красноармейцем-наблюдателем у стереотрубы, который в журнал заносил все замеченные цели – в окопе собралось пять человек. Начальство, видимо, тоже решило оглядеть передний край противника. Своего НП у Сиповича ещё не было, а НП, который оставил ушедший батальон, перешёл теперь к моей роте. Минут десять батальонные командиры, особо не разговаривая, внимательно оглядывали в бинокли позиции финнов. Хотя там, если прямо сказать, что-либо разглядеть было затруднительно. Шёл первый час ночи, и хотя светила луна, но лесной массив, где и располагались позиции противника, тонул в темноте.