Таррэн улыбнулся краешком губ, откровенно наслаждаясь работой со своей нежданно обретенной парой, но промолчал. Не надо сейчас тревожить мальчика, пусть забирает то, что сочтет нужным. Самого главного он все равно не увидит и не поймет: Заклятие – это все-таки не кровные узы; многое можно утаить, если не хочешь открывать душу. Он пока не хотел. Вернее, просто не мог, да и не след юному Стражу видеть то, что довелось в свое время познать долгоживущему Темному эльфу. Хватит малышу и своих тяжелых воспоминаний, чтобы бередить молодой разум другими трагедиями. Не надо ему мешать и заставлять думать о том, что было: это слишком больно. Мы и так перед ним виноваты. ОЧЕНЬ. Так что пусть лучше он слышит сейчас то, чем еще можно гордиться древнему народу бессмертных. Пусть видит то хорошее, что еще осталось. Пусть познает то, чего никогда раньше не знал: волнующее пение сразу двух мудрых сердец, что сейчас тоже встрепенулись в груди; мягкий шепот их сплетенных душ; вспоминает волшебные звуки эльфийской флейты на одном из приемов во дворце Темного Владыки Л'аэртэ. Пусть узнает, как цветет по весне прекрасная голубая лиардель, как поет поутру ивовая лурска, как стелется южная ночь над Священной Рощей в самом центре Темного Леса. Пусть увидит розовый закат на далеких Зеленых Холмах заповедного Иллиарэль Илле Даэри. То, что хочется помнить даже через двести лет. Даже суровому Темному. То, чем можно поделиться. То, от чего становится спокойнее на душе, а губы сами собой складываются в умиротворенную улыбку.