В эти адские две недели немного отдохнуть удалось только в воскресенье. Несмотря на жаркую, в смысле объема сельскохозяйственных работ, пору, выходной день соблюдался строго. Утром все население деревушки, приведя себя в самый приличный, насколько позволяли их скудные возможности, вид, явилось к церкви на обязательную воскресную мессу. Я бы, конечно, лучше поспал подольше, но так наплевать на священный для аборигенов обычай было решительно невозможно. Не поймут-с. Зевая, слушал монотонную болтовню отца Теодора, читавшего, видимо, проповедь. Можно было прислушаться и попытаться понять о чем, но мне было лень. Возникало только желание осведомиться: "Почем опиум для народа, отче?" Но я благоразумно промолчал, иначе вряд ли бы дожил даже до костра — разъяренная толпа порвала бы меня прямо на месте. Если бы знала значение слова "опиум", конечно.
— Он не ошибся! Рабби Моше просил передать письмо только лично в руки рабби Аврааму! И я отнесся к его просьбе со всей ответственностью, довез послание до самой Генуи, где меня и достигла печальная весть о смерти достопочтенного рабби Авраама, да будет благословенна его память. В этой ситуации мне оставалось только доставить письмо обратно в Каир с доверенным человеком, но в тот момент не оказалось подходящей оказии, а вскоре опять начались столкновения между христианскими монархами и египетским султаном, и торговые сношения с Египтом оказались затруднены. Я спрятал свиток в ожидании лучших времен и забыл о нем. Немногим более года назад случайно вновь наткнулся на него и… не удержался от прочтения. Просто подумал, что по прошествии стольких лет он более никому не нужен…
— Долгих лет жизни, уважаемый рабби, да укрепит Господь твои силы и твой дух! — произнес купец. Я не силен в витиеватых восточных приветствиях, поэтому предпочел промолчать.
Это-то понятно. Удивляло другое — при моем приближении более-менее организованные компании "солдат удачи" молча отворачивались, давая понять, что разговора не будет. Уж они-то не должны слишком верить слухам! Все выяснилось, когда Цадок перебросился парой слов со знакомым трактирщиком. Оказывается, епископ, падла, запретил добропорядочным христианам наниматься к "антихристу". Запрет носил рекомендательный характер, но на последней проповеди эта скотина стращала ослушников разными неприятностями, от будущего вечного горения в аду до немедленного отлучения. Нет, стоило ему, все-таки, организовать несчастный случай! Так что свои услуги нам предлагали только, что называется, совсем деклассированные личности, которые уже не боялись ни бога, ни черта, ни, тем более, какого-то там епископа. Глядя на их уголовные рожи, улыбающиеся мне состоявшими больше из промежутков, чем из зубов ртами, понял, что не доверил бы им охранять даже свалку возле своего дома. Таких только в заградотряд нанимать, чтобы, по контрасту, враг был не так страшен!
— Да ну! А этот для грудничков, что ли? — удивился я, указывая на самый маленький образец, размером чуть больше моей ладони.