Но мысленное испытание усовершенствованного вида вооружения пришлось отложить в сторону — до моих, кое-как прочистившихся, наконец, после применения самодельной свето-шумовой гранаты ушей донесся плач и жалобный вой. Причем, как с той стороны забора, так и с этой. С той понятно почему, а у нас-то кто? Обернувшись, обозрел ряды защитников дома. Они, конечно, стояли абсолютно ошеломленные, но среди Цадоковых бойцов, все же, никто не плакал и не выл. Откуда же? Тут до меня дошло, что звук исходит из глубин дома. Понятно! Это воют от ужаса запертые в подвале женщины и дети, не видевшие, что происходит во дворе, а лишь слышавшие страшный грохот сработавшего "снаряда" и представившие себе неизвестно какие ужасы…
— С Божьей помощью! — воскликнул Цадок. — Он, конечно, в весьма преклонном возрасте, да продлит Господь дни его, но, по последним известиям — здоров, и продолжает писать новые труды.
— Так может быть, ты и есть Защитник волею Господа нашего! Просто я чего-то не понял в описании! — возбужденно воскликнул тот.
Никто не возжелал. Наоборот, подбадривая друг друга возгласами: "Это дети сатаны!", баронская дружина развернула коней и в темпе удалилась, позорно оставив обезглавленное тело своего сюзерена на поле боя. Эпическая битва завершилась, по сути и не начавшись. Среди моих "гвардейцев", которым не терпелось лично испытать в бою новейшее оружие, даже разнесся вздох разочарования. Лишь Олег был доволен как слон — он-то как раз опробовать новинку успел!
— Я Ольгерт, это мои люди. Нас семеро, все владеют конным боем, у каждого есть меч, секира, щит и кольчуга. Лошадей нет. Двое лучники. Умеем сопровождать караваны, — говорил мужик кратко, отрывисто, и даже мне было ясно, что немецкий ему не родной.