Я потом часто думала, что если б не выстрел в Сараево, не Распутин да не пломбированный вагон, вся моя страна к середине двадцатых стала такою же, как Харбин. Планировали же государственные умы к 1924 году ввести в империи всеобщее образование, смягчить сословное неравенство, учредить ответственное перед парламентом правительство…
(Еще бы ты понимала! Не перебивай его, слушай! Чертова идиотка, она и дальше будет все время его сбивать и перебивать – уж я-то знаю. Но ничего поделать сэтим не могу…)
– А, это которая на испытательном сроке. И что?
Эту стычку нужно немедленно прекратить! Нужно переориентировать ярость Лаецкого на себя. Уж я потом, с помощью Сабурова, сумею обуздать этого кретина.
Битый час, с лупой в руке, изучаю снимок манифестации. Ужасно хочется найти в толпе нас с Давидом. Вот чья-то темноволосая макушка – единственная без шапки. Я решаю: это он. Начинаю целовать, но мои губы слишком велики, я лобызаю разом несколько десятков голов.
Он наверняка все равно придумал бы, как меня убрать, но задачу облегчил случай. Будучи превосходным специалистом, Мангуст сразу понял, что мой врожденный дефект базиллярной артерии дает ему отличный шанс осуществить дело чисто, ни у кого не вызвав подозрений.