– Почему только буржуйского? Разве вы буржуй?
Спокойно, спокойно, говорю я себе. Это нужно обдумать.
Короткий, не имеющий особенного значения эпизод. Он выплывает всего на несколько секунд, обрывком без начала и конца.
Когда-то, еще в Харбине, в советском журнале «Всемирный следопыт» я прочитала довольно дурацкий роман про ампутированную голову профессора Доуэля. Могла ли я подумать, что сама однажды попаду в примерно такой же комикс в качестве главного персонажа? Но мне хуже, чем Доуэлю. Голова профессора могла общаться с толковым ассистентом мимикой лица. Моего ассистента, увы, толковым не назовешь. И все же я должна с ним попрощаться, ведь он единственный, кто разделял со мной ни с чем не сравнимое одиночество. А что не оправдал надежд – что ж, не его вина.
– Это ничего. Река могла за столько лет поменять русло, а мой буйвол никуда не денется. Ты видишь его?
Затем, моя «масковская девачка», что где-то на этой «фтаграфии», среди шапок и платков, иду я. Все, кто меня там окружает, умерли. Из тысяч людей, вышедших на улицу поддержать всенародно избранный парламент, который в тот же день будет разогнан большевиками, на свете осталась я одна.