Немецкое правительство в конце 1930-х гг. не было заинтересовано ни в мировой войне, ни даже в войне против Польши. Гораздо больше его заботило — и с полным основанием — то, что объединенные силы Великобритании и Франции выйдут к западным границам Германского рейха, а Советский Союз одновременно атакует восточные. Гитлер полагал, что ему понадобятся еще годы для вооружения и внутреннего укрепления, прежде чем он сможет пойти на риск общеевропейской войны, и что если он сейчас рискнет воевать, то поставит на карту все, что было создано его агрессивной политикой. А именно: превращение побежденной страны всего лишь за семь лет успешной стратегической игры ва-банк в великую державу. 1 сентября 1939 г. Гитлер был уверен, что его вступление в Польшу не приведет к войне, поскольку у него перед глазами еще стояло мирное, без единого выстрела присоединение Судетской области, и что Польша примет его требования, не вступив в войну. Гитлер думал так еще и потому, что Польша была слабее Чехословакии, и потому, что Сталин пактом Молотова — Риббентропа дал ему гарантию ненападения, а тайный протокол к нему означал однозначное крушение в будущем Восточной Европы.