В мусорном ведре было девственно-пусто: жилец приличный, ничего после себя не оставляет, даже объедков. Так что я поставил его рядом со столом и принялся высыпать туда все подряд из банок на кухонных полках, вороша на предмет посторонних вещей.
Ему не хотелось ссориться с девушкой, но и отмолчаться он тоже теперь не мог.
— Ну, — закатывая глаза, возражаю, — если на историю смотреть подобным образом, то Пруссия существует на землях славянского племени пруссов, да и Бранденбург — не исконно немецкая земля. А уж в Ливонии немцам и вовсе нечего было делать совсем. Пригласили их поляки помогать против язычников — вот и служили бы честно, согласно вассальной присяге. Русь вернула себе древние славянские земли, — он усмехнулся на такое определение, — мы разве что остановили длительный, но ничем не обоснованный «Дранг нах Остен».
— Это все фотографии? — с ужасом в голосе спросила Любка, озирая жуткую обстановку.
— Мы девушки бывалые и много чего слышали, — ласково сказала Зарина, — но мог бы и думать, прежде чем говорить.
— Да, оставим это, — говорю вслух. — Что там с приездом Леманна? Можно его послушать?