— Темиш Каблуков, — отдавая честь, назвался тот. Маленький, худой, в старой потертой егерской форме, он вроде бы с равнодушным выражением лица молча наблюдал за происходящим. — Командую вот этими. — Он показал на иррегуляров и, прищурившись, что-то заорал по-татарски. Один из всадников обернулся и отъехал от толпы в сторону, криво усмехаясь. — Брата у него убили, — извиняющимся тоном пояснил капитан, — все ищет причину прицепиться и зарубить кого. А насчет этого, — он махнул рукой в сторону толпы, — так все согласно предписанию: «В местах, где крепостные убили помещика, провести разбирательство. Виновных в кровавых деяниях наказать военно-полевым судом, прочих отправить по этапу в Сибирь». — Он явно цитировал наизусть. — Сейчас их много собирают в Пулавы. Усадьбу видели? Вот местные и спалили. Шестнадцать душ загубили. Хозяина, двух жен и четверых детей. Остальных уже просто потому, что под руку подвернулись и правоверные, но двое и христиане были… Тоже слуги, а не паны какие. Может, и не были они хорошими хозяевами, но это деяние наказуемо по любым законам. И по христианским тоже.