– Процесс пошел,– пробормотал он, оттаскивая туда же второго.
– Мамка, да они никак пьяные,– выпучила глаза Василиса.
Из-за камня высунулись не менее мрачные, чем у адвоката, физиономии Чебурашки и Гены.
– Да так…э-э-э… на природу любовался… птички поют… хорошо,– засмущался Соловей.
– Так Иван же себя папой нарек! Значит, ящерка не Кощея, а его защищает… Может, еще не все потеряно… Хватит! Пойду сама посмотрю, что там творится.– И медведица с места в карьер взяла такой разгон, что Матрена только ахнула.
– Вот это киска! – ахнул Илья, стряхивая с камуфляжки брызги сметаны. Соловей-разбойник не обманул. Это был симпатичный белоснежный котенок-акселерат величиной с приличного дога. То, что это был именно котенок, сомневаться не приходилось. Об этом говорила его непропорционально большая голова.– Не хотел бы я иметь дело с его мамашей.