В ответ раздалось чье-то одобрительное мычание. То ли Труса, то ли Балбеса. Удовлетворенно хрюкнув, капитан уронил голову, а потому не мог видеть, как над подоконником появилась пирамида лопухов, повертела ромашкой в разные стороны, качнулась и с грохотом рухнула вниз.
– Какой базар, папа! – Горыныч расправил крылья.– Без проблем! – Левая схватила за шиворот Соловья и закинула его себе на спину.– Держись крепче.
Тронный зал Кощея Бессмертного, вопреки общепринятому мнению, утопал в роскоши. Пол был застелен шикарным пестрым ковром гигантских размеров. Стены украшали портреты хозяина. По всему было видно, что по полотнам прошлись кисти разных художников и в разные времена. На них Кощей был изображен преимущественно в монументальных позах: верхом на коне (и без коня), попирающий гору человеческих черепов (или черепков), и так далее. Чаще всего Кощей любовался картиной, где недотрога Василиса Премудрая ласкается к нему, удобно пристроившись на его костлявых коленях. Сам Кощей гордо восседает на троне и что-то презрительно цедит сквозь зубы Ивану, раболепно склонившемуся перед ним в низком поклоне.
– По рукам.– Кощей впечатал свою костлявую ладонь в волосатую длань Люцифера.
– А я-то думала, мы здесь все кореша не разлей вода,– разочарованно пробурчала Правая. Саламандра при этих словах нервно вздрогнула.
– Посторонись! – второй раз за этот день прозвучала команда сверху.