Горница вскоре была до отказа забита хмельным. Капитан задумчиво посмотрел на последний десяток ведер и гигантский чан, когда сверху раздалось истошное мяуканье и хлопанье крыльев.
– Лампочка мощностью в шестнадцать восковых свечей,– пробормотал он, наливая себе еще чарку для поднятия тонуса. Похоже, процедура снятия стресса шла довольно успешно, раз капитан умудрился перепутать ватты со свечами. От мерцающих язычков пламени по столу заплясали тени. И тут Илья разглядел гусли, пристроившиеся между подсвечником и копченым осетром. С помощью трещины в дубовом столе и периодически обращаясь к определенной матери капитан попытался перестроить их на шестиструнный лад. Однако дело шло туго. Струны упорно не желали настраиваться. То, что здесь дело не чисто, Илья понял, натягивая третью. Гусли яростно сопротивлялись. Убедившись в тщетности своих попыток и сообразив, что в гуслях лады вообще-то отсутствуют, окончательно расстроенный Илья выдернул из стола гусли вместе с симпатичным пушистым зверьком с огромными ушами. Зверек висел, держась короткими лапками за инструмент, забавно таращась на капитана большими круглыми глазами.
– Ко-ко-ко!!! – Петух поднялся, рывком открыл веки, вперил огненный взор в капитана и даже попытался упереть крылья в бока.
– Кончай базар! – свернула дебаты Центральная.– Суд удаляется на совещание.
– Ой, что это? Ой, кто это? – наперебой запищали Парашка и Малашка, слетая с дерева. Они с разбега взметнулись на медведицу и пристроились у нее на загривке, трясясь от страха. Загалдели гусаки, куры, утки. Челядь Василисы сгрудилась у ее ног, обратив свои взоры на родной посад.
Илья повернулся к Горынычу и даже присвистнул от удивления. Шейный узел был тугой и плотный.