– Плевать я хотел на твоего Горыныча! – разошелся тут седой матерый волк.– Кузню мою спалили, злыдни.– И Вакула решительно сунул морду в ворота.
Гена пристроил корзину в углу избушки, кинул взгляд на веретено, тяжело вздохнул и, махнув рукой, двинулся к столу. Последнее увлечение Яги прибавило ему забот.
Меч, бормоча что-то нелестное в адрес басурманов в русском обличье, извиваясь ужом, начал совершать наезд, складываясь потихоньку в гармошку. Через две-три минуты он накалился до состояния Саламандры, резко выпрямился и приобрел форму катаны.
– Мы больше не будем,– с натугой прошелестели головы.
– Это кто мальчишка? – обиделся капитан, приняв последнюю реплику на свой счет.
– Вы думаете, ему это понравится? – засомневался воевода, рассматривая полотна Кощея.