– Сам дурак! – обиделся Илья и схватил Кощея за кольцо.
К тому времени огонь в костре набрал силу и прекрасно освещал всех участников ночного действа. Но Никита Авдеевич смотрел не на крест. Глаза разъяренного петуха налились кровью при виде пара, со свистом вырвавшегося из длинной витой трубки Алхимериуса.
– Может, он с Лукоморья? – вклинился в мысли капитана Степан.
– Ну ты, скелет ходячий! – Дьявол двумя мохнатыми пальцами подцепил за манишку съежившегося Кощея, подтянул его поближе и, жарко дыша в лицо, продолжил: – Я те че, пацан, туда-сюда из преисподней прыгать? А что такое счетчик, слыхал? – (Кощей испуганно замотал головой.) – Щас услышишь. С тебя полцарства, понял? Через три дня все отдашь. Ну так как: мою долю сразу оприходуем или мне через три дня зайти? – внезапно вновь став любезным, поинтересовался Люцифер, отпуская манишку Кощея.
Судья, вытянув шею, заглянула туда в поисках источника странных звуков. Чебурашка и Гена, сидя на пятой точке, точили катану-кладенец о гранитный обломок. Чебурашка держался за ручку, Гена – за отупевший от закалки конец. Кладенец был по-прежнему в изрядном подпитии и потому позволял делать с собой все, что угодно. В этом состоянии он отличался исключительно мягким характером. Стоило домовым ослабить хватку, как катана тут же растекалась по поверхности импровизированного наждака, повторяя все его неровности и изгибы.
– Кстати, а чего это Авдеич у нас так подозрительно затих?