— Прям уже наступил, — сказали из толпы с сарказмом. — Одни коммунисты вокруг, а ни одного счастья лишнего.
— Что у них там стряслось? — вставая с кровати, пробормотал Алексей.
Старик отворил дверь и пригласил внутрь первых за все время сторонних посетителей.
Папин рабочий день закончился, и мы втроем отправились домой. Время в метро летело для меня незаметно. Я любовалась красотой каждой из станций. Удивительно — одна не похожа на другую! В Париже такого не было. Все станции отделаны одинаково, потолки ниже, виражи путей круче. Порой поездка в метро заменяла катание на американских горках. Я, конечно, утрирую, но все же — это было так.
— А они мне жизнь спасли. Точнее, не они сами, а диггеры ихние.
Николай боролся изо всех сил. Сначала он почувствовал жажду но вода ее не утолила. С каждой минутой становилось все хуже. Отчего-то стало нестерпимо жарко, и единственным спасением казался коридор за дверью, в котором, несомненно, должно быть прохладно и уютно! Прикосновение к холодному металлу засова на миг отрезвило мальчика. Он вспомнил слова сталкера и с отвращением отпрянул от двери, в красках представив то, что подстерегало снаружи. Теперь Николай уже почти физически ощущал, как что-то мерзкое ворочается в голове, слепо обшаривает сознание в поисках лазейки. Пытаясь избавиться от несуществующей жары, мальчик плюхнулся в резервуар с водой и закричал: кипяток нестерпимо жег тело. Выскочив, Николай не обратил внимания на отсутствие ожогов на коже. Если это и был морок, то настолько реальный, что противиться этому было выше его сил. Мальчик отодвинул засов и нырнул во тьму коридора.