— Вроде, даже хрустнуло внутри что-то, — навострила ухо толстуха.
— Она наверняка подсказывала! — вдруг возмутилась гостья, которая на доске почета местной администрации значилась директором по экономике. — Юля ведь видела, куда прятали платок, правда?
И вскоре услышал тихий скрежет гравия, затем равномерный шелест сминаемой медленными шагами травы.
Кристофер Истланд, позвякивая охапкой ключей, вышел на парковку и замер в недоумении: из открытого фургона бодро выскакивали люди Жульена Форса: в шлемах и камуфляже, в еще не застегнутых бронежилетах и с «разгрузками» через плечо, с автоматами в руках. Возле автобуса они быстро приводили себя в порядок, прищелкивали магазины, заправляли за ухо наушники и пристраивали ко рту микрофоны.
— Чача, ты где?! — громко спросили с улицы.
Первые десять перемещений самые трудные — нужно успеть освободить место разгрузки до того, как шардуфщики успеют прицепить и перенести новый камень. Великое строительство требовало много блоков, и шардуфы на причалах работали непрерывно, днем и ночью, не зная отдыха, оставляя лишь краткий миг, в полдень и в полночь, чтобы бригады рабочих могли сменить друг друга.