— Вставай, Слава! Давай домой скорее. Там разберемся. — Из его двора снова послышался душераздирающий вопль Ерша, и Кулич взмолился: — Слава, идем!
— Но ведь работает, мама! — встала на его сторону Юля. — Разве ты не видела?
— Это собака дверь ломает, Женя?! — заорал Ерш. — Собака, да?! Отдай им деньги, Жека! Отдай, или мы все тут сдохнем до утра! Пусть снимут это чертово проклятие! Пусть снимут!
— Очень хорошо. Помни об этом, береги свое сознание и душу, не впускай в них черноту. Вечером специально для тебя мы проведем надабраму, чтобы очистить тебя и поделиться своей энергией. Тебе сразу станет легче.
— Видели, как я ее? Здорово, правда? Рома, а что это было?
Впрочем, небольшую слабость доктор Истланд себе все-таки позволил. Это были сеансы гипноза, в ходе которых французский психотерапевт проваливался в прошлое и оказывался одним из обитателей той далекой эпохи, когда миром правили боги, когда цивилизация развивалась благодаря знанию природы, а не техники, когда первые из людей еще только-только сменяли на работах и в услужениях рыжих и мохнатых неандертальцев. Он успел накопить уже восемнадцать часов видеозаписи погружений и намеревался продолжать их и дальше, пока только сохранится такая возможность. Эти сеансы нравились нуару, снова видящему ушедшую реальность, эти сеансы начали нравиться Пьеру, который раз за разом проникал в неведомое. Они нравились любознательной Дамире, которая оказалась настоящим, честным историком. И, конечно, ему самому.