Как и предполагалось, японцы, справедливо опасаясь русских минных полей, о координатах которых им было примерно известно, не рискнули войти в Амурский залив. Вместо этого они направились в Уссурийский и, пройдя по недавно разбитому ледоколами льду, любезно вышли прямо на недавно установленное минное поле. Огонь по гавани был открыт японцами с расстояния примерно пять с половиной миль. Руднев успел к этому моменту прибыть на командно-дальномерный пункт, развернутый на Орлиной сопке, с которого он планировал осуществлять общее руководство боем. Подождав для верности еще пяток минут, чтобы на минное поле втянулась вся японская кильватерная колонна, он приказал замкнуть цепь заграждения и открыть огонь. Японцы кидали снаряды практически без корректировки. Нет, теоретически оставшиеся в виду гавани легкие крейсера должны были давать информацию о местонахождении русских кораблей и падении снарядов, затем они там и болтались. Но на практике из этой затеи ничего не вышло — расстояние было слишком далеко, и с «Иосино» с «Касаги» было ни черта не разобрать, к тому же мыс Чуркина закрывал обзор на внутреннюю часть бухты Золотой Рог, в которой и сосредоточились русские корабли. А подходить ближе, в Босфор Восточный — значило подставиться под береговые пушки, что этим безбронным крейсерам было категорически противопоказано. Для закрепления подобной точки зрения артиллеристы береговых батарей острова Русский дали пару залпов в их сторону. Долететь снаряды не могли физически, но рощица шестидюймовых всплесков выросла примерно в полумиле от кораблей. Для командиров японских корректировщиков она послужила хорошим напоминанием о возможных последствиях опрометчивых шагов. Поэтому японские снаряды глушили рыбу в гавани, крушили портовые постройки на берегу, но от кораблей пока падали на солидном расстоянии.