— Ну не нервничай ты так, может, его еще японцы потопят по дороге, все и образуется.
— И кто же это может быть, японцы? Дождались-таки? — Сразу же взвился командир гарнизона.
Дискуссия была прервана очередным попаданием в «Варяг», на этот раз снаряд все же сдетонировал на противоминной сетке. Но если к близким разрывам снарядов и душу холодной воды с осколками еще можно привыкнуть, то к разрыву снаряда практически на борту корабля привыкнуть невозможно. Как и к полосующим плоть осколкам. Список потерь продолжал медленно, но верно расти. Носовая левая трехдюймовка требовала капитального ремонта, трех человек тащили в госпиталь, одному из них на ходу пытались наложить жгут, а наводчику теперь могла помочь только молитва. Пробка в койках было загорелись, но постоянно окунаемые в бурун у носа «Варяга», они быстро погасли.
Несмотря на мои неоднократные просьбы разрешить попробовать прорваться ночью или в плохую погоду, Петербург и Наместник были неумолимы, требуя «разоружиться во избежание ненужных жертв, ибо устаревшая канонерка не может повлиять на баланс сил на море». Уныние охватило офицерский состав и команду, война, к которой мы долго готовились, должна была пройти мимо нас. Экипаж уже было начал готовить лодку к длительному хранению, но тридцатого января случилось нечто, заставившее меня первый раз нарушить прямой приказ вышестоящего начальника — в Шанхай пришел катер с выжившими моряками «Варяга» под командованием младшего лекаря Банщикова. Он и машинный квартирмейстер, управлявший катерной паровой машиной, были единственными относительно здоровыми на борту, хотя синяки и ссадины на лице врача явственно свидетельствовали, что и ему тоже досталось. Двое кочегаров были легко ранены, остальные две дюжины пассажиров были ранены тяжело и по большей части находились без сознания… От него я узнал наконец подробности неравного боя, из которого «Варяг» с «Корейцем» вышли победителями по все статьям. Даже «Таймс» не могла не восхититься невероятным исходом сражения. Хотя британцы и не смогли удержаться и не пнуть походя русских моряков за «неспровоцированное минирование рейда нейтрального порта».
— А когда это древнерусские наручи стали вдруг вспыхивать синим пламенем? После вмешательства Мерлина, не иначе?