– Я свое отрезал! Лежат – душу дразнят! – ответил дед. Больше всего Матвея поразило, что в голосе деда не было ни обиды, ни досады. Спокойное признание факта.
– Столько я, пожалуй, протяну, – любезно согласилась Ламина.
Со стороны гаражей двигался плотный четырехугольник. Всех атакующих было около тридцати. Из них пятнадцать – канцеляристы, приписанные к русскому отделу. Еще пять-шесть – тартарианцы из усиления Лигула. Остальные – комиссионеры. На крыше за трубой притаился суккуб-лучник, выцарапать которого оттуда было невозможно.
– Знаю. Но в этот момент я думала о тебе… И рука дрогнула! Я не суеверна, но…
Помощник младшего стража буксировал за гриву единорога. По ошибке тот объел листву с дерева невесомости и уподобился наполненному газом шару. Единорог влекся по воздуху, не касаясь мраморных плит, и впадал в панику, когда его подхватывало сквозняком и разворачивало копытами кверху. Помощник младшего стража терпеливо подпрыгивал и возвращал единорога в привычное ему положение.
Юноша ненадолго остановился у перил, глядя в овраг. В овраге недавно доставленный с Лысой Горы Потрошило доедал Синего Слизня. Юноша терпеливо наблюдал. Внезапно Потрошило дико заорал и схватился за живот: Синий Слизень сам стал пожирать его изнутри. Молодой человек, ожидавший чего-то подобного, удовлетворенно кивнул и толкнул дверь Канцелярии.