Меф сделал так, что его спина отгородила Дафну от витрины. Рука скользнула в рюкзак, а в следующую секунду мундштук флейты был уже у губ.
Хаара, вынырнув из-за машины, метнула копье. Это был отличный, стремительный, классически выполненный бросок. Но Кводнон небрежно щелкнул невидимым мечом, и отброшенное копье валькирии закувыркалось в пыли. Но, отбивая атаку Хаары, он оказался спиной к Ламине, и та, воспользовавшись этим, метнула в него лунное копье.
Виктору с его простыми, Большой Пустыней сформированными понятиями казалось, что человеческий мир – легкая добыча. Только бы его туда отпустили! Конечно, он легко сумеет перебить этих ожирелых воинов, забрать их еду, женщин и роскошные дома. Получить их безделушки и скоростные повозки, которые были явно лучше той громыхающей колесницы, которую он смастерил своими руками. Еще бы: ради каждой сохранной деревяшки или целого гвоздя ему приходилось прорывать многометровый котлован!
«Она и в прошлый раз хотела, чтобы Ирка была смертью… Только Ирка! Я для нее вообще никто!» – вспомнил Матвей.
Мефодий засопел. Варваре никто не сообщал о гибели Арея: ни Дафна, ни Улита, передавшая медальон, ни Корнелий, ни изредка навещавший ее Эссиорх. Ни у кого не поворачивался язык. Однако Варвара все равно что-то улавливала.
Вообразить себе дядю с трубкой у Мефа не получилось. Вместо него представлялся писатель Эрнест Хемингуэй, который грустно звонил по кому-то в колокол.