Ирка покорно поплелась следом, ощущая себя побитой собакой, которую хозяин тащит на поводке. В кафе Мамзелькина нагленько заняла лучший столик у окна.
– Ни в коем случае! У ребенка есть мать. Пока ребенок в чреве, она может сделать это за него, – сказал Тухломон и на миг высунул язычок.
– Это потому что я пожелал первым, – буркнул Чимоданов, озадаченно рассматривая свой палец.
На этот раз вопрос был определенно к Дафне. И явно задан от сердца. Меф решил помалкивать.
Комиссионер осторожно поднял голову и решился посмотреть на лицо Вольгенглюка. Зрачки мертвой сельди покраснели. В этих глазах была гибель Тухломона.
– Нет-нет, – торопливо продолжала Гелата. – Ты ничего не потеряла от того, что я молчала. Возможно, мне и сейчас не стоило бы говорить. Понимаешь, если у человека есть глаза, от него невозможно скрыть зрение. Если есть уши – невозможно скрыть слух… Так и здесь. Это очень тонкий талант, то возникающий, то исчезающий. Как ручеек в лесу или вода в старом колодце. Рано или поздно ты ощутишь его сама.