Прежде чем Тухломон успел высказать, как он счастлив был увидеть Его Мрачность, дверь микроавтобуса отъехала. Мощные руки вышвырнули комиссионера. Тухломон сидел на асфальте и подобострастно кивал затемненным стеклам, в которых отражалось его пришибленное, но сладенькое личико.
Бочка, огромная, не сплющившаяся от удара, медленно катилась по скату котлована. От бочки пахло копотью. Кажется, раньше в ней жгли мусор. Меф задрал голову. Дом заливало безмятежное солнце. Трактор все так же ворочался внизу, маленький, как жук. Молодой таджик закончил вешать белье и ушел в вагончик.
– Все там будем! – утешающе сказала Мамзелькина и лицемерно закатила глазки.
Меф увидел, что юноша, принявший в себя Кводнона, окутался непроницаемым черным коконом, внутрь которого не проникал свет. Весь он казался черной дырой. Ламина направила на Кводнона луч фонаря, и фонарь лопнул в ее руке.
– Кажется, нет. Хотя я не знаю. Говорю же: все произошло слишком быстро.
Сын Большого Крокодила перестал колотить хвостом и замолчал.