Тухломоша замялся. Ему не улыбалось схлопотать маголодию от Корнелия, который постоянно вертелся рядом с Варварой. Разумеется, Корнелий был не ахти какой воин, но все же страж света, и превратить маленького, несчастненького комиссионерчика в лужицу пластилина не составит для него проблемы. Слишком много опасностей для одного маленького скользкого гадика.
– Полотенце на люстре – творческий порядок!.. Опять же от близости лампы оно сохнет, а у мух появляется иная цель, кроме моей головы, – пояснила Ирка.
На прощание Бэтла, наклонившись, обняла Ирку, и та ощутила, какая она розовая, круглая, радостная. Большое тело валькирии сонного копья притиснуло ее, худую и костлявую, к коляске так, что Ирке стало горячо. Она подумала, что у всех людей нормальная температура тела 36,6, а у Бэтлы – 66,3.
Видя, что Эрб лениво потянулся к мечу, Гаулялий вскочил и, смешно подпрыгивая, метнулся через Рязанский проспект. За ним никто не гнался, кроме желтого пакета, который толкал ветер. На середине проспекта у пакета нашлись другие дела, и он свернул в сторону.
– И как ты собираешься это устроить? Думаешь, младенец произнесет формулу отречения? – спросил Вольгенглюк.
Минувшая зима далась Добряку нелегко. Хозяева киосков на Новом Арбате его уже знали, что затрудняло охоту. На морде появился шрам, доходивший до кончика носа. Шерсть на нем не росла вообще. В районе лба свежий шрам пересекался с другим шрамом, шерсть на котором была седой. Почему шрамы так отличались, Варвара не могла объяснить. Равно как и не знала, где Добряк его получил. То ли машина ударила номерным знаком, то ли поплатился за свои проделки с курами гриль.