— Драть тебя во все дыры. И тебя, и кобылу твою, — предложил он.
— Ладно… он не кусается и никому не мешает, так что хрен с ним. А ты сам живой или мертвый?
— А ты веришь в загробную жизнь? — спросил стрелок, когда Браун выложил ему на тарелку три дымящихся кукурузных початка.
— Если сейчас он войдет в эту дверь… — она ткнула пальцем в полумрак притвора, где стоял стрелок, — готов ты бросить слова отречения ему в лицо?
— Он останавливался во дворе. Я спрятался в доме. Или это амбар, я не знаю. Он мне не понравился, и я не стал выходить. Он пришел ночью, а на следующий день ушел. Я бы спрятался и от вас, но я спал, когда вы подошли. — Взгляд мальчишки, направленный куда-то поверх головы стрелка, вдруг сделался мрачным. — Я не люблю людей. Они мне все время все портят.
— Там, в Тонтоуне, есть дети? — спросил повар. На самом деле это был даже и не вопрос.