— Наши предки, стрелок, победили болезнь, от которой тело гниет заживо, они называли ее раком, почти преодолели старение, ходили по Луне…
Стрелок молча снял с плеча лук и осторожно уложил его за Т-образный выступ в полу дрезины, чтобы случайно не повредить его рычагом.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — спокойно проговорил стрелок, и улыбка на губах человека в черном поблекла.
Он доел почти все, что было, и собирался уже заказать еще пива и свернуть папироску, как вдруг кто-то тронул его за плечо.
— Нет, не надо тебе никуда ходить. Лучше сядь, Джейк. Посиди.
Стрелок вскочил на ноги и побежал. Луна уже поднялась в ночном небе горьким блеклым диском, и след Джейка был явственно виден в росе. Стрелок нырнул под первые ивы, перебрался через ручей, подняв брызги, и вскарабкался на другой берег, скользя по мокрой траве (даже сейчас его тело наслаждалось этим ощущением). Ветви ив, точно розги, хлестали его по лицу. Деревья здесь росли гуще и не пропускали лунного света. Стволы поднимались кренящимися тенями. Трава, теперь высотой до колен, била стрелка по ногам. Трава ласкала его, как бы приглашая прилечь, отдохнуть, насладиться прохладой. Насладиться жизнью. Полусгнившие мертвые ветви тянулись к нему, пытаясь схватить за голени, за cojones. Стрелок на мгновение замер, вскинул голову и принюхался. Ему помогло дуновение ветерка. Мальчик, конечно же, не благоухал. Как, впрочем, и сам стрелок. Ноздри стрелка расширились, как у обезьяны. Он различил слабый терпкий запах — безошибочный запах пота. Он рванулся вперед, сквозь бурелом, ежевику и завалы упавших веток — бегом по тоннелю из нависающих ветвей ив и сумаха. Вперед. Задевая плечами древесный мох, цеплявшийся за одежду понурыми, мертвенно серыми щупальцами.