Человек в черном присел на бревно какого-то древнего дерева. Его сапоги побелели от пыли и костяной муки, усыпавшей это угрюмое место. Он снова надел капюшон, но теперь стрелку были видны его губы и квадратный подбородок — в тени от капюшона.
— Не собирался, а все-таки убежал. — Стрелок улыбнулся, когда у парнишки вытянулось лицо. — Пришлось вставать и бежать за тобой. Ты ходил во сне.
— Еще похлеще. — Стрелок отшвырнул окурок. — Была революция. Мы выиграли все сражения, но проиграли войну. Никто не выиграл в той войне, разве что только стервятники. Им, наверное, осталась пожива на многие годы вперед.
— И не введи нас во искушение, — выдал Золтан. Неожиданно, как откровение.
И все же. И все же. Это был для него урок — страшное «что-то», острое, зазубренное, проржавелое, — и Роланд не мог его пропустить.
— Через две недели, — ответил стражник. — Может быть, через три. Придется тебе пойти с нами. Партия на грузовом складе… — Тут с кухни донесся какой-то особенно громкий грохот котелков и кастрюль, а вслед за ним — проклятия, шквал которых обрушился на неуклюжего поваренка, рассыпавшего посуду. Шум поглотил слова стражника. Ребята услышали лишь окончание: —…отравленное мясо.